Цитата
И твердо, надеюсь?
Цитата
На эту тему процитирую новеллу из "Расстрелять!" когда у компа буду
МИНЯ
Был у нас зам Минаев. Звали его Миней. Матросы его ненавидели страстно. Мичмана его ненавидели ужасно, а офицеры его просто ненавидели.
Но больше всех к заму был неравнодушен Шура Коковцев, по кличке Кока, - наш партийный секретарь: его зам неоднократно душил за горло за запущенную партийную документацию.
Шура роста маленького, и душить его удобно.
Зам ему говорил: "К утру заполнить партийную документацию"
А Шура ему: "Фигушки. Сами заполняйте". И тут зам на него бросался и душил его при народе, а Шура кричал: "Все свидетели! Меня зам душит!"
В общем, ненавидели у нас зама, вредили ему всячески и радовались, если с ним что-нибудь случалось.
Матросы летом в колхоз съездили и привезли оттуда щенка. Назвали его Миней-младшим, чтоб не путать его с Миней-старшим.
Зам от этого позеленел, но животное не тронул: щенка командир наш полюбил, и тут уж зам ничего не мог поделать.
- Миня, Миня, на, на, - звали щенка матросы, - иди грызи кость, - и давали ему мосол сахарный.
И он грыз, а матросы приговаривали: "Давай грызи, Миня. Будешь хорошо грызть - вырастешь и станешь большим Миней".
Этот щенок даже в автономии с нами ходил. Говорят, что собаки на лодке не выживают, но этот чувствовал себя великолепно.
Зам от собаки просто дурел и всю злобу срывал на матросах, а те, когда он их сильно допекал, бегали и закладывали его начпо.
Начпо периодически вызывал зама на канифас и канифолил ему задницу. Так и жили: вредили по кругу друг другу.
Перед последней автономкой зам у нас, к общей радости, намотал на винты в одном тифозном бараке - триппер подхватил.
Наш врач корабельный взялся его лечить. Но корабельный Ваня у нас - олух царя небесного: он из простого триппера наследственный сифилис сделает.
И получился у зама наследственный сифилис. А мы уже в автономке шестые сутки. И тут все, конечно, узнали, что у зама нашего, судя по всему, скорее всего конечно же сифилис. Узнали все до последнего трюмного.
Смотришь, бывало, на партсобрании, зам скривится-скривится и боком, боком шмыг в каюту - побежало у него. И все понимают что к чему. И всех это радовало. И все ходили и поздравляли друг друга с замовским наследственным сифилисом. Особенно Шура-секретарь на счастье исходил.
Он укарауливал зама и говорил при нем кому-нибудь что-нибудь этакое, ну например: "Целый день вчера бегал, как трипперный зайчик..." Или: "...Столько документации, столько документации, что уже не в состоянии...сил нет... просто состояние течки... - и тут он прерывался, поворачивался, смотрел заму долго в глаза и бархатно говорил: - И вообще, я считаю, что лучше иметь твердые убеждения, чем мягкий шанкр. Правда, Александр Семеныч?" А зам наш только стоял и кривился. По-моему, он Шуру даже не слышал и не только Шуру. Зам вообще, по-моему, никого не слышал и не замечал с некоторых пор, потому как с некоторых пор они жили, можно сказать, и не в отсеке вовсе, а внутри самого себя - сложной внутренней жизнью: слушали они в себе с сомнением каждую мелкую каплю.
Вот так вот.
Для человека нет ничего невозможного, но цель должна оправдывать средства.
За дверью, в курилке, слышны голоса Васи Кравченко и Панина, Вася пытается пересказать какой-то сюжет, связывая слова и предложения союзом "бля".
Д. Корецкий, "Секретные поручения"
